Прочитав часть 4 и переварив поток информации, следует помнить: греческую письменность изобрели в VIII-м веке до нашей эры. Все, что происходило до этого времени, передавалось из уст в уста, и с каждой новой передачей герои из части 3 приобретали более диковинные способности. Также не следует забывать, что с приходом персов в Спарту произошла не только легендарная битва при Фермопилах, о которой сняли тыщу фильмов. Персы принесли в Грецию умение выделывать из шкур домашних животных пергамент, а потом писать на нем. До этого греки высекали письмена на камнях либо корябали на деревяшках. Буквы греческого алфавита получили такую форму потому, что так легче писалось писарю, который каменотес.
В отличие от греков египтяне в то же самое время для своего демотического письма использовали папирус:
И случилось совпадение, что вместе с распространением письменности, вследствие повсеместного появления пергамента, пошло на спад число героев. Бандитские подвиги теперь бесстрастно фиксировались писарями и спустя сотню лет после драки за околицей можно было достать пергамент и прочитать, что Рафик, сын Тофика, подбил глаз соседу и трахнул зазевавшуюся селянку. А если бы этот подвиг случился на пару тысяч лет раньше? Сказители сложили бы легенду о Рафике, сыне Ахилла и внуке Геракла, который в одном бою пронзил мечом три сотни злобных варваров с песьими головами, в другом бою – пять сотен персов, а между боями был ублажаем прекрасными нимфами. Чем диковинней фантазия – тем интересней для слушателя и полезней для кармана сказителя. Потому что времена идут, век за веком, тысячелетие за тысячелетием, а нравы не меняются. Ту просится огромная цитата из В.Шаламова «Как тискают романы«:
»Воры коротают время не только за воспоминаниями, не только за взаимной похвальбой, чудовищным хвастовством, расписывая свои грабежи и прочие похождения. Блатарь рассказывает, с кем бегал, где воровал раньше, рассказывает о взломах неподступных миллеровскик несгораемых шкафов, тогда как в действительности его скок ограничился бельем, сорванным с веревок около пригородной дачи. Женщины, с которыми он жил, – необыкновенные красавицы, обладательницы чуть не миллионных состояний. Рассказчику-блатарю самому хочется верить в свое вдохновенное вранье. Он сам себе кажется сильнее и лучше. И вот, когда улеглись волны хвастовства, кому-то приходит в голову счастливая мысль…– А если «тиснуть роман»? И какая-нибудь татуированная фигура устраивается поудобнее и начинает дебютной скороговоркой: «В городе Одессе, еще до революции, жил знаменитый князь со своей красавицей женой».
«Роман» как некая литературная форма вовсе не обязательно роман, повесть или рассказ. Это может быть и любой мемуар, кинофильм, историческая работа. «Роман» – всегда чужое безымянное творчество, изложенное устно. Автора здесь никогда никто не называет и не знает. Требуется, чтобы рассказ был длинным, ведь одно из его назначений – скоротать время. «Роман» всегда наполовину импровизация, ибо, слышанный где-то раньше, он частью забывается, а частью расцвечивается новыми подробностями – красочность их зависит от способностей рассказчика. Сюжетность и натурализм с сексуальным уклоном – вот лозунг устной литературы блатарей. «Роман» чуть ли не единственная форма приобщения блатарей к искусству. «Роман» отвечает уродливой, но мощной эстетической потребности блатаря, не читающего книг, журналов и газет, «хавающего культуру» (специальное выражение) в этой ее устной разновидности. Слушание «романов» представляет собой как бы культурную традицию, которую весьма чтут блатари. «Романы» рассказывались испокон веков и освящены всей историей уголовного мира. Поэтому считается хорошим тоном слушать «романы», любить и покровительствовать искусству подобного рода. Блатные – традиционные меценаты «романистов», они воспитаны в этих вкусах, и никто не откажется послушать «романиста», хотя бы зевалось до хруста ушей. «Тисканье романов» есть древнейший воровской обычай, со всей его религиозной обязательностью, включенной в кредо блатаря наряду с игрой в карты, пьянством, развратом, грабежом, побегами и «судами чести». Это – необходимый элемент воровского быта, их художественная литература. Отрубленные головы, пачки долларов, драгоценные камни, найденные в желудке или кишках какой-нибудь великосветской «марьяны», – сменяют друг друга в этом рассказе.»
Конец цитаты.
Как видим, сюжетность и натурализм с сексуальным уклоном были движущей силой простого пацанского повествования во все времена. Тысячелетия назад в каждом греческом бандитском отряде был рассказчик, который рассказывал захватывающие истории из жизни своего отряда. Телевидение, радио, кино и даже театры еще не изобрели. Единственным развлечением было прослушивание очередной истории из жизни «Рафика и его отчаянных джигитов». Совершенной необходимостью считалось неудержимое хвастовство и выдача чужих подвигов за свои. Так рождались легенды. Лучшие сочинители легенд сами становились легендами.
На картине изображен великий древний поэт Гомер, живший в эпоху до появления письменности. Обладал недюжинной фантазией и цепкой памятью. Автор, как полагают, двух великих поэм древности «Иллиада» и «Одиссея», которые были записаны и ничего более лучшего после этого на древнегреческой земле не сочинялось.
В рамках библиотеки «Классика на Qwetru» размещена «История Геродота».